Часть 2

22 февраля 1949 года Ариадна Сергеевна Эфрон была арестована во второй раз. Последовало три месяца тюрьмы и приговор: пожизненная ссылка в поселок Туруханск Красноярского края. Затем были еще три месяца мучительного этапа и прибытие на место поселения. Такими же мучительными были и последние месяцы года, посвященные устройству с жильем и работой. 22 декабря 1949 г. А.С. писала Алле Беляковой:

«…я всё время соревнуюсь …в выносливости, с морозом — кто кого. Иной раз он меня, иной раз я его, пока шансы равные. Он, негодяй, всё время держится на около –50, а я … всё время держусь в моем рязанском демисезонном пальтишке. Простужаюсь через каждые три дня, и, т. к. это вошло в привычку, перестала обращать внимание. Стены моей избушки промёрзли насквозь, светятся инеем внутри, на окнах целые горы льда, обстановка сказочная, но сказка длинная-предлинная, вот в чём беда. …Железная печурка поедает уйму дров. Дрова — моё мученье: топливо обходится безумно дорого, добывать его чрезвычайно трудно, а печурка требовательна, как грудной младенец. … Иной раз от холода просто плакать хочется, честное слово! И это — только четвёртый месяц зимы, а предстоит их ещё столько же, если не больше, до первых проблесков весны. На работе тоже очень холодно…» (Туруханские письма: 17–19)

Но и в таких обстоятельствах Ариадна Сергеевна сумела порадовать близких. Хранящаяся в фондах Тарусского музея семьи Цветаевых поздравительная новогодняя открытка, созданная десятью днями раньше цитируемого письма, в разгар первого, самого тяжелого ссыльного периода — пример творческой и душевной силы А.С. Эфрон.

Новогодняя открытка А.С. Эфрон от 12 декабря 1949 г.

 На картинке веселая маленькая крестьянка в ярком тулупчике, легко вскинув полные ведра воды на коромысло и подбоченившись, бодро топает крепкими подшитыми валенками по снежному насту мимо заснеженной елочки навстречу звезде Нового года…

Глядя на эту сценку, вспоминаются слова из письма, написанного много лет спустя, в 1965 году во время «паломничества» к местам ссылки:

«…отмель, по которой столько было хожено зимой и летом за водой и с водой; вёдра быстро обледеневали: бывало, сходишь два-три раза подряд и живой воды в ведрах чуть-чуть плещется в ледяных лунках» (Эфрон 3: 219)

Едва ли те, кто получил идиллическую картинку, могли во всей полноте представить, в каких условиях она создавалась. Но они, без сомнения, оценили душевный подвиг Ариадны Сергеевны и бережно сохранили это свидетельство в архиве.

Откуда брались эти силы, зачем было тратить время на рисование картинки, для которой надо было найти подходящую бумагу, краски, карандаши, да и просто время, если можно было ограничиться стандартной почтовой открыткой, телеграммой или просто письмом? Тем более, что письма «с воли» были редкими, а бытовая и рабочая нагрузка — запредельными. В том же письме от 22 декабря 1949 г. говорится:

«Я долго ни от кого не получала писем <…>. Работы в связи с юбилеем [21 декабря 1949 г. И.В. Сталину, по официальной версии даты рождения, исполнялось 70 лет, и А.С. готовила оформление клуба. — И.Б.] было бесконечно много, работала прямо круглыми сутками» (Эфрон 1: 17-18)

Ответ на это можно найти у самой Ариадны Сергеевны.

Люди, оказавшиеся в ссылке, по-разному определяли свое отношение к обстоятельствам и к тем, кто продолжал мирную цивилизованную жизнь. Кто-то  негодовал на «вольняшек», обижался, завидовал им или отчаянно выпрашивал подаяние, кто-то чувствовал себя совершенно заброшенным, ненавидел свою судьбу, отрекался от общества, доходил до самоубийства… У Ариадны Сергеевны взгляд на положение вещей был таким:

«Да, я знаю, что ушедших нет больше с нами, но осознать и понять никак не могу, слишком они живы во мне живые. Сейчас это чувство м.б. усугубляется во мне еще тем, что я так далеко от всех и от всего, от домов живых и от могил умерших, и в памяти моей живы все. И тем не менее, даже тем более, я, из своего прекрасного далека, ужасно цепляюсь за жизнь тех, кто живы, с какой-то материнской силой чувства желаю им жизни, жизни, жизни, с какой радостью я иной раз думаю о том, что вот сейчас они, наверное, делают то-то и то-то, спят, работают, живут!..» (Эфрон 1: 239)

Думается, что источником, питавшим душевные и физические силы Ариадны Сергеевны, была ее редкая альтруистическая природа. Круг ее друзей и любимых людей был невелик. Но все эти люди были предметом ее абсолютной верности,  объектом той высшей, неизменной любви, которая нередко заставляла поступаться собственными интересами, а порой и терпеть и прощать поступки, лишавшие ее личной свободы и счастья. Ее любовь не искала выгод, не ждала воздаяния. Ее любовь была не эгоистической, а материнской, как она сама об этом свидетельствует. Именно такая любовь — того же разряда, что любовь Богородицы, склонившейся над колыбелью, оберегавшей жизнь ребенка в холодных яслях, — создает дары непреходящей ценности.

Продолжение следует.

ЛИТЕРАТУРА

1. Туруханские письма — Туруханские письма: Ариадна Эфрон — Алла Белякова / Предисл., подгот. текста и примеч. Г.А.Данильевой. М., 2009.
2. Эфрон 1 — Эфрон А.С. История жизни, история души: В 3 т. Т. 1. Письма 1937–1955 гг. / Сост., подгот. текста, подгот. ил., примеч. Р.Б. Вальбе. — Москва : Возвращение, 2008.
3. Эфрон 2 — Эфрон А. С. История жизни, история души: В 3 т. Т. 2. Письма 1955–1975 / Сост., подгот. текста, подгот. ил., примеч. Р.Б. Вальбе. — Москва: Возвращение, 2008.