Метаплазм — это операция, которая меняет звуковую или графическую сторону сообщения, то есть форму выражения в ее звуковом или графическом обличье (Риторика).

К метаплазмам относят такие риторические приемы, как

синкопа (здрасьте вместо здравствуйте), пауза (совсем тихо… мне так кажется…), выделение, подчеркивание (фррранцузский солдат), рифма, ассонанс,  аллитерации (Минута: минущая: минешь!) и другие формы морфологических и фонетических изменений.

В цикле «Ахматовой» обнаружены такие приемы метаплазма:

1

И мы шарахаемся и глухое: ох! —

Стотысячное — тебе присягает: Анна

Ахматова!

…И Спаса светлого славит слепец бродячий…

2

Ах, неистовая меня волна

Подняла на гребень!

Я тебя пою, что у нас — одна,

…на сердце вóроном налетев

…Ах, я счастлива! Никогда заря

Не сгорала чище.

Ах, я счастлива, что тебя даря,

Удаляюсь — нищей,

5

…Гордость и горечь.

…высóко у парусов

…Гром моря и грозный зов

 

6

И одна в пустоте порожней

Подорожная нам дана

9

Ты в грозовой выси

Обретенный вновь!

Ты! — Безымянный!

Донеси любовь мою

Златоустой Анне — всея Руси!

10

И всé твоими очами глядят иконы!

12

…А этот колокол там, что кремлевских тяжéле,

…Это — кто знает? — не знаю, — быть может, — должно быть —

Мне загоститься не дать на российской земле!

13

И в синий вечерний хлад

Побреду себе……..

…И вот меж крылец — крыльцо

Горит заревою пылью,

И вот — промеж лиц — лицо

Горбоносое и волосы как крылья.

Есть смысл рассматривать эти примеры не по стихам, а по типам преобразований и риторическому эффекту.

1. Наиболее частым приемом оказывается игра звуков — ассонансы и алллитерации. Например, обыгрывание псевдонима идет как путем разнообразного повтора слога «Ах», так и контрастного «ох». Таким образом, имя Ахматовой воспринимается как звуковое эхо, распространяющееся во все стороны:

И мы шарахаемся и глухое: ох! —

Стотысячное — тебе присягает: Анна

Ахматова! (1)

Интересен прием «усечения» имени:

Ах, неистовая меня волна

Подняла на гребень!

Я тебя пою, что у нас — одна,

… Ах, я счастлива! Никогда заря

Не сгорала чище.

Ах, я счастлива, что тебя даря,

Удаляюсь — нищей, (2)

В голосе автора, трижды провозглашающего: «Ах», звучит не только «огромный вздох». «Ах» выглядит как усеченная форма произношения фамилии «Ахматова» и словно физически подтверждает заявление:

…тебя, чей голос — о глубь, о мгла! —

Мне дыханье сузил,

т.е. не дает возможность произнести имя Ахматовой в полную силу — так велика тяжесть воздействия ее поэтического могущества.

2. Звуковые аллитерации проявляются и в других целях.

И Спаса светлого славит слепец бродячий… (1) — повторяющиеся сочетания звуков «с, в, л, п» создают фонетический образ Москвы как оплота высшей святости, вызывая ассоциации с образами святых и их земными глашатаями, слепыми певцами.

Гордость и горечь (5), Гром моря и грозный зов (5) — повторение звуков «гор»,  «гр», как и палиндромные формы «ром-мор», «роз-зов» создают тревожную атмосферу, предвещавшую ахматовское вхождение в поэзию как явление высшего порядка, и наделяющую Ахматову качествами величественной и властной натуры.

И одна в пустоте порожней Подорожная нам дана (6) — повторение начальных звуков «п» и почти омонимичные «порожней» — «подорожная» ассоциативно передают ощущения, испытываемые невольными спутниками: безвыходность ситуации, подчиненность общей судьбе, окружающая пустота, не дающая возможности вырваться из удушающей атмосферы подневольного существования.

3. Графические приемы:

а) ударения дополнительно акцентируют читательское внимание, придавая словам особую выразительную силу:

на сердце вóроном налетев (2)

высóко у парусов (5)

И всé твоими очами глядят иконы! (10)

А этот колокол там, что кремлевских тяжéле, (12)

б) тире замедляет ход размышления, спотыкающийся ритм речи словно через силу, с трудом подводит к неизбежному страшному выводу о скорой смерти:

Это — кто знает? — не знаю, — быть может, — должно быть — Мне загоститься не дать на российской земле! (12)

в) многоточие в удвоенном варианте соответствует приему паузы, опускающему объяснение решения «странницы» отправиться в Петербург, создающему загадочность и интригу:

И в синий вечерний хлад

Побреду себе…….. (13)

г) ударение в одном слове и графическое выделение другого заставляют почувствовать силу утверждения о тотальном характере сакрализации ахматовского облика:

И всé твоими очами глядят иконы! (10)

В отличие от рассмотренных в предыдущих заметках риторических приемов, примеров метаплазма в академическом смысле обнаружено не так уж много.

Однако можно сказать, что метаплазм — это основной и наиболее эффектный риторический прием Цветаевой. Потому, что к этому разделу относится главный ее творческий инструмент: рифма. И в использовании этого инструмента она достигает высшей виртуозности.  Достаточно двух примеров:

Ты в грозовой выси

Обретенный вновь!

Ты! — Безымянный!

Донеси любовь мою

Златоустой Анне — всея Руси! (9)

…И вот меж крылец — крыльцо

Горит заревою пылью,

И вот — промеж лиц — лицо

Горбоносое и волосы как крылья. (13)

Разнообразие рифмовки (кольцевая,  внутренняя, перекрестная) характеризует полную свободу, с которой Цветаева достигает риторического эффекта рифмы как сферы словотворчества. И этим нагляднее, чем любыми другими средствами, демонстрирует нарастающую мощь своей поэтической силы.

ЛИТЕРАТУРА

Риторика — Общая риторика: Пер. с фр. / Ж. Дюбуа, Ф.Эделин, Ж.-М.Клинкенберг, Ф. Пир, Ф.Мэнге, А. Тринон / Перевод с французского языка Е. Э. Разлоговой и В. П. Нарумова; Общ. ред. и вступ. ст. А. К. Авеличева. — М.: Прогресс, 1986