Второе стихотворение из «поминального подцикла» написано в тот же день, что и первое: 15 августа 1921 года. В нем звучат иные мотивы, иная интонация.
Останешься нам иноком:
Хорошеньким, любименьким,
Требником рукописным,
Ларчиком кипарисным.
Всем — до единой — женщинам,
Им, ласточкам, нам, венчанным,
Нам, злату, тем, сединам,
Всем — до единой — сыном
Останешься, всем — первенцем,
Покинувшим, отвергнувшим,
Посохом нашим странным,
Странником нашим ранним.
Всем нам с короткой надписью
Крест на Смоленском кладбище
Искать, всем никнуть в чéред,
Всем, ………, не верить.
Всем — сыном, всем — наследником,
Всем — первеньким, последненьким.
Строфы выдержаны в едином духе: перечисление ипостасей явления по имени «Блок», в которых мир продолжает нуждаться.
Останешься нам иноком:
Хорошеньким, любименьким,
Требником рукописным,
Ларчиком кипарисным.
В первой строфе звучит голос из-под церковных сводов, словно обряд отпевания продолжается иными устами. Это Блок верующих, эта его ипостась неотъемлема от мира христианских ценностей. Поэтому здесь его образ сопряжен с ритуальными атрибутами. Это требник, описывающий порядок действий при совершении священнодействий, и ларчик с сакральными сокровищами. И сам Блок здесь выглядит юношей, отрекшимся от суетного мира, посвятившим себя священно- и пустынножительству. Такой образ соотносит его с обликом «отрока Варфоломея» с картины М. Нестерова, чему способствуют эпитеты с уменьшительными суффиксами ‘-еньк’.
Иным он предстает в следующей строфе.
Всем — до единой — женщинам,
Им, ласточкам, нам, венчанным,
Нам, злату, тем, сединам,
Всем — до единой — сыном
Здесь Блока славят женщины. Для них он стал символом любви: мужской — по отношению и к ветреным подругам, и к преданно любящим женам, и к женщинам старшего возраста. И кроме того, любви сыновней: женщины всех возрастов и характеров мечтали бы иметь такого сына.
Останешься, всем — первенцем,
Покинувшим, отвергнувшим,
Посохом нашим странным,
Странником нашим ранним.
Образ Блока-сына продолжает развитие и соединяется с мотивом первонаследия — но здесь он наследник не семейного клана, а царствующего дома. И царствие его происходит не на дворцовом троне и не в кремлевских стенах: он покинул, отверг узаконенные рамки, ограничивающие пространство его бытия, ему предназначено царствовать на пространстве всей России. Сближение определений «странным» и «Странник» подчеркивает особость Блока, соответствующую особости, «странности» самой его страны.
Всем нам с короткой надписью
Крест на Смоленском кладбище
Искать, всем никнуть в чéред,
Всем, ………, не верить.
Здесь Цветаева обращает свою речь к тем, кто остался сиротами: к поклонникам блоковской поэзии. Сама эта строфа оказывается «странной». Первые три ее строки призывают паломников идти на Смоленское кладбище, место упокоения Блока, и искать крест над его могилой. Искать — вероятно, потому что странник потому и странник, что обречен на странствия, и могила его обыкновенно находится там, где застанет его смерть. Но это — Блок-странник в пространстве духа. А Блок-земной житель действительно покоится на Смоленском кладбище, и могилу его найти нетрудно — путь к ней укажет тропа, протоптанная потоками его почитателей. Цветаева просит-повелевает каждого в свою очередь «никнуть» у креста, но — странное дело: в последней строке отсутствует эпитет для характеристики этих почитателей, которым предлагается «не верить»… Во что? В то, что это и есть реальная могила Блока-странника? Или в смерть самого Блока? Как бы ни было, строка сохранила загадочность, эпитет остался не вписанным. Может быть, потому, что Цветаева так и не нашла того, единственно подходящего, который требовало ее высокое поэтическое чутье. А может быть, для того, чтобы читатели сами искали и подбирали определение, под которым они себя числят по отношению к Блоку.
Всем — сыном, всем — наследником,
Всем — первеньким, последненьким
Последняя строфа собирает в общий фокус ипостаси Блока, представленные в предыдущих строфах. В этом поминальном плаче главная его ипостась, его царский титул — Сын всея России.