Продолжаем хронологический обзор цветаевской тематики. Следующий этап ее развития авторы монографий ограничивают периодом 1913 — 1916 гг.

 

 

 

Д. Таубман	И. Шевеленко
ЯВЛЕНИЕ ПОЭТА: 1913–1915 Стихи юной женщины: брак и материнство Марина и Соня СОВРЕМЕННИКИ ПОЭТА: 1916 Петербург Мандельштам и Москва Блок Ахматова	«Я И МИР» (1913–1916) «Причудница пера» «Женская поэзия» История Байрона Судьба «Последний год старого мира»

Д. Таубман отделяет лирику первых трех лет этого периода от лирики  1916 года. Она выделяет как темы, опять-таки традиционные для молодой женщины-поэта: брак, материнство, — так и нетрадиционные: отношения с С.Парнок. Этот период заключается крутым поворотом, которым стал приезд Цветаевой в Петроград в конце 1915 года: по версии Таубман, тематически 1916 год посвящен главным образом отражению впечатлений и мыслей, которые вызвала эта поездка, а именно — осмыслению отношений с наиболее важными для Цветаевой поэтами: Мандельштамом, Блоком и Ахматовой.

И. Шевеленко представляет этот период шире и цельнее:  как единый поток лирики, отражающей отношения Цветаевой с окружающим миром. Вполне логично, что и завершается он с завершением существования самого этого мира.

Р. Войтехович кратко раскрывает содержание этого периода, перечисляя наиболее важные произведения:

Даже исчерпав детские темы, Цветаева не перестала писать о «пустяках». Остро ощущая «мимолетность жизни — и свою» («Солнцем жилки налиты — не кровью…», 1913), она в самой мимолетности и незначительности видела основной признак жизни. …Живая искренность несовместима с «порядочностью» и самодовольством, поэтому Цветаева так беззащитно просит о любви и сама готова любить, особенно тех, кого нельзя или невозможно любить: героев прошлого («Генералам двенадцатого года», 1913) или поэтессу Софью Парнок (цикл «Подруга», 1914). Чувство греховности не покидает ее, сообщая стихам небывалое внутреннее напряжение не только чувств, но и мысли. Ее откровенность обескураживает: «И как могу / Не лгать, — раз голос мой нежнее, — / Когда я лгу» («Безумье — и благоразумье…», 1915). Но оборотная сторона этой лжи — правда на все откликающейся души, поэтому Цветаева убеждена, что любые грехи простительны, что следует оставить вражду, ведь «под землею скоро уснем мы все, / Кто на земле не давали уснуть друг другу» («Я знаю правду! Все прежние правды — прочь!..», 1915).

Таким образом, все авторы указывают на тематическое своеобразие периода 1913-1916 гг.: напряженное переживание событий первой молодости. И эти события в основном происходят во внутренней жизни Цветаевой. Но это не значит, что внешний мир для нее не существовал, — он воспринимался наравне с внутренним, преломлялся в поэтическом сознании, чтобы воплотиться в очередной, чисто «цветаевский» текст. Рост мастерства шел одновременно с духовной эволюцией.

Продолжение следует.

ЛИТЕРАТУРА:

1. Войтехович Р. Тематический маршрут лирики Марины Цветаевой // Cuadernos de rusística española. Universidad de Granada, 2013. № 9. Pp. 79–90.
2. Таубман Д. «Живя стихами…»: Лирический дневник Марины Цветаевой. М., 2000.
3. Шевеленко И. Д. Литературный путь Цветаевой: Идеология — поэтика — идентичность автора в контексте эпохи. М., 2002