Добро и зло в мире Марины Цветаевой: XIV Международная научно-тематическая конференция (Москва, 9–12 октября 2006 г.): Сб. докл. / Отв. редактор И.Ю. Белякова. — М.: Дом-музей Марины Цветаевой, 2007.

Конференция, как говорится в послесловии сборника, была посвящена исследованию одной из краеугольных тем в творчестве Цветаевой:

«…понятие добра, столь многогранное и столь относительное, в творчестве М. Цветаевой отражает закономерности жизни: оно мерцает, вступает в оксюморонные пары, оборачивается своей противоположностью и вновь восстанавлива ется в своем безоговорочном значении «при свете совести» Муза — «не злая, не добрая, а так себе — дальняя» — никогда не уводила М. Цветаеву в область иллюзий относительно «святости» ремесла по эта, но стих не раз становился ее убежищем «от злобы добрых и от злобы злых», и она всей своей жизнью заслужила право надеяться, что «пороки» поэта будут «предпочтены… добродетелям» обывателя.

Неисчерпаемость темы, выбранной для конференции, обусловила многообразие исследовательских векторов».

Содержание сборника ярко иллюстрирует это положение. Статьи собраны в подборки, отражающие разные аспекты изучения темы.

И.В. Кудрова

7 МИЛОСЕРДИЯ!

Личность, межличностные и социумные отношения в аспекте добра и зла

О.Г. Ревзина

17        Свободная воля Марины Цветаевой

М.В. Ляпон

37        Стилистика самоистолкования

И.Ю. Белякова

51        «Голод голодных и сытость сытых»: социальное зло как объект поэтической рефлексии М. Цветаевой

Л.А. Викулина

64        «Хвала богатым» М. Цветаевой: памфлет или апология?

Л.Л. Кертман

78        «Одного безумия люди…» (Разные уровни понимания в цветаевской эпистолярной и мемуарной прозе и судьбе)

Этические и эстетические воззрения М. Цветаевой на добро и зло

С.Н. Лютова

93        Благо и добродетель в когнитивной системе и в нравственной интуиции М. Цветаевой

Р.С. Войтехович

109      О нраве и нравственности Цветаевой

В.П. Григорьев

117      Забота о «смягчении нравов» (в проекции Марины Цветаевой на Велимира Хлебникова) /тезисы/

А. Смит

119      Мистический атеизм и поиск новой этики: цветаевское понимание искусства при свете совести

Г.Ч. Павловская

130      «Неодушевленной природы — нет, есть только неодухотворенная» (М. Цветаева о природе художественного творчества)

Т.Е. Барышникова

136      Неосуществленный замысел статьи Марины Цветаевой «Оправдание зла»

Л.В. Черниенко

145      «Благоговение перед жизнью» как основа трагического мироощущения Марины Цветаевой

Бог и Черт в художественном мире М. Цветаевой

Л. Панн

155      Попытка теодицеи в поэзии Цветаевой

О.А. Клинг

167      Цикл М.И. Цветаевой «Князь тьмы» (к проблеме «Христос и антихрист»)

И.Ю. Латыпова

179      Образ вожатого в творчестве М. Цветаевой через призму оппозиции «мир сей — мир тот»

М.О. Леонтьева

185      Демонический мотив и тема творчества в прозе Марины Цветаевой

В.А. Маслова

195      Конфликт добра и зла в поэтическом дискурсе М. Цветаевой

Категории добра и зла в театральном дискурсе

И.П. Зайцева

205      Речь Кормилицы в аспекте коммуникативной стилистики художественного текста (на материале трагедии М. Цветаевой «Федра»)

Д.Д. Кумукова

226      «Добро» и «зло» в неоромантической драматургии М.И. Цветаевой

А.А. Князь

236      Обаяние зла, или Вечное добро в драматургии М. Цветаевой

Н.Б. Шаинян

244      Амур и Ангел: поэтическая структура двух начал в пьесе М. Цветаевой «Каменный Ангел»

Т.А. Быстрова

257      Положительный герой или отрицательный? (Еще раз о Казанове Марины Цветаевой)

Ткань стиха сквозь призму анализов и интерпретаций

М.Н. Эпштейн

265      «Добро» и «зло» в лексической системе языка и в поэтическом словотворчестве

В.В. Никульцева

275      Поэтическое словотворчество Марины Цветаевой (эмоционально маркированная окказиональная лексика)

Н.М. Девятова

285      Сравнение в поэзии М. Цветаевой: о типичных сравнительных моделях и авторской модальности

И.Н. Швецов

298      Приблизительные и неточные рифмы М.И. Цветаевой: механизмы компенсации

А.Г. Степанов

304      Цыганское как русское в книге «Версты» (Стихотворения 1917–1920 годов)

К.М. Поливанов

322      «Итальянский» мотив одного «московского» стихотворения Цветаевой

А.С. Акбашева

326      Сбывшееся, несбывшееся и несбыточное в стихотворении Марины Цветаевой «Идешь, на меня похожий…»

Р. Атанасова

337 Концепт «верность» в творчестве М. Цветаевой

Е.Д. Богатырева

342      Лирика М. Цветаевой во Франции и французские споры о переводе

Е.В. Снежкова

351      Французские «Сады» в Росcии (о последнем сборнике Рильке «Vergers»)

Диалоги и интертексты Марины Цветаевой

М.Л. Ботт

373      «…творить мир тот — в мирах сих». Немецкая легенда и русское оперное либретто в «Крысолове» М. Цветаевой

Е.В. Титова

405      «Двух голосов перекличка»: этические позиции Цветаевой и Лермонтова

Г.Ф. Ситдикова

413      «Мир сей» и «мир тот» в парадигме мотива одиночества в лирике М. Цветаевой

О.В. Осипова

428      Мудрость и искушение в поэтическом диалоге М. Цветаевой и А. Блока (на примере образов Царь-Девицы и Змеиной девы)

С.Ю. Артемова

433      По ту сторону добра и зла: диалог И. Бродского с М. Цветаевой

Т.В. Алешка

439      «Тебе — через сто лет» и полстолетия спустя (Обращение к читателю М. Цветаевой и Д. Воденникова)

Л.Н. Козлова

447      Духовный поиск Николая Шатрова и Марины Цветаевой. Параллели

Биографический дискурс

С. Айдинян

459      «Аллеи дремали задумчивым сном…» Из ранней поэзии Марины Цветаевой: неизвестные фрагменты

Л.А. Данилова

468      «Друг невиданный, неслыханный…» О художнике Н.Н. Вышеславцеве — адресате стихов М. Цветаевой

Е.А. Надеждина

476      Об Андрее Ивановиче Цветаеве

И.В. Булекова

486      Письма И.Я. Билибина к Л.Е. Чириковой 1918–1923 гг., хранящиеся в Архиве Русского Зарубежья Дома-музея Марины Цветаевой

508 Послесловие. И.Ю. Белякова, Л.А. Викулина

511 Сведения об авторах

523 Приложение: Библиография

558 Список сокращений

Остановимся на нескольких текстах. В статье  «О нраве и нравственности Цветаевой» Р.С. Войтехович разграничивает понятия «нрав» и «нравственность», определяет их место в этической системе Цветаевой:

Слова «нрав» и «нравственность» одновременно близки и полярны. Нрав — программа, заданная природой, часть моего «я» Нравственность — это та часть моего нрава, которой я хорош для другого: для Бога, соседа, брата, родной страны или всего мироздания. Но и «безнравственность», «аморальность» возможны только в общении с другим, что всячески подчеркивала Цветаева».

Автором предлагается

…очень простая схема, которая может служить ключом к самым темным и запутанным высказываниям Цветаевой, разбросанным по ее поэзии, прозе и письмам … Это миф о двойной личности. Герой Цветаевой «за себя не отвечает», потому что полагает свое «я» вне себя: это либо «душа» за окном, которая зовет, либо Гений на красном коне, который является героине, как Архангел Михаил Жанне д’Арк … либо Азраил-Эрос, Демо-Молодец, Орфей второй степени, для которого сам поэт, Орфей первой степени, — лишь один из очарованных «зверей».

…Цветаева пишет Пастернаку о том, что он для публики вроде божества, но есть другие божества, для которых речь Пастернака — «детская пропись» …Есть лестница субординации, и на границе каждых двух уровней может произойти контакт: две ступени склеиваются в такую пару, где роли обязательно распределяются по двум амплуа — ведомый и ведущий, или, как Цветаева говорила, «вожатый».

Эта гипотеза позволяет автору по-иному увидеть систему этических установок Цветаевой:

«В сущности, отказываясь кого-либо осуждать и, напротив, оправдывая любого, Цветаева делит мир не на злые и добрые силы, а на низкое и высокое. Высокое — это небо, боги; низкое — земля, люди. В человеке душа — божественна, тело — человечно. Но и в самой душе дух — бессмертен, а собственно душа — смертна. И так далее: степени божественного и, наоборот, земного — бесконечны. Это единая лестница, соединяющая мировой верх и мировой низ. Движение вверх для Цветаевой в любом случае оправданно».

Особенно интересным в этом свете выглядит заключительный тезис статьи:

…на наш взгляд, нельзя говорить об «эстетизации зла» у Цветаевой.

И как Цветаева «эстетизировала зло»? Одним-единственным способом: находила в нем добро. То есть она эстетизировала добро, которое пробивается сквозь зло».

Интересные факты рассматриваются в статье Т.Е. Барышниковой «Неосуществленный замысел статьи Марины Цветаевой «Оправдание зла»».

В июле 1919 г. у М. Цветаевой появляется мысль написать первую в жизни статью: «Хочу — в самый сериез — написать статью (первую в жизни, — и это, конечно будет не статья!) — “Оправдание зла” (большевизма)» (НЗК I, 374). Вероятно, выбранная тема привлекла автора прежде всего своей парадоксальностью и эффектностью: неслучайно М. Цветаева называет тезисы статьи «блистательными» и намеревается «прочесть это с эстрады» …Увлеченная появившейся идеей, она составляет план задуманного произведения. Однако после августа 1919 г. упоминания о нем не встречаются. Статья «Оправдание зла» так и не была написана».

Автор описывает житейские и духовные обстоятельства, в которых находилась в это время Цветаева, и реконструирует модель ее мироощущения как  ответ времени:

«…Революция стала для поэта «катализатором профессионального самоопределения», поэтому именно в это время своеобразие собственного творчества неоднократно становится объектом рефлексии М. Цветаевой. Оно заключается в сознательной и принципиальной авторской установке на воссоздание собственного внутреннего мира, независимо от темы и сюжета произведения»

Интерес этого мироощущения — в его уникальности:

«…«особенность», «причудливость» цветаевского восприятия проявляется даже в плане неосуществленного произведения. Статья «Оправдание зла» должна была строиться как развернутый ответ на вопрос: «Что, отнимая, дал мне большевизм» …Таким образом, уже в момент возникновения замысла определяется стратегия его реализации: автор сознательно отказывается от всестороннего анализа выбранной темы и переносит главный акцент на осмысление собственной судьбы».

Автор создает гипотетическую схему произведения:

«Судя по плану, М. Цветаева предполагала разделить текст статьи на семь частей. Их смысл был сформулирован в виде кратких тезисов: «1) Жизнь 1919 г. — Маскарад 2) Кто друзья? 3) Небо и хлеб. 4) Чем люди живы 5) 1919 г. не разрушил сословия, а сплотил воедино 6) Комиссар или крепостной? 7) Имена — ордена» …Возможно, М. Цветаева предполагала использовать их в качестве названий для отдельных фрагментов. Стремясь к наибольшей выразительности, она использует прием контекстуальной антонимии (небо и хлеб) и намеренно акцентирует звуковое сходство семантически далеких слов (имена — ордена)».

В нашей заметке мы касались темы маски в цветаевской системе жизнетворчества. Статья Т. Барышниковой дает для нее плодотворные положения:

«Маскарадный код и театральная символика, столь значимые для культуры Серебряного века в целом, актуализируются в лирике М. Цветаевой 1918–1920-х гг.  … В плане статьи «Оправдание зла» мотив маскарада получает амбивалентную трактовку. С одной стороны, он манифестирует традиционное представление о маскараде как о действе, построенном на смене социальных ролей, сопровождающейся изменениями внешней атрибутики. …при внимательном чтении плана и его сопоставлении с дневниковыми записями того времени можно увидеть, что в поэтическом сознании М. Цветаевой метафора маскарада наделяется несколько иным содержанием и обрастает положительными коннотациями. Это объясняется не только стремлением к парадоксальности высказываний, но и сущностью мировоззрения поэта. Маскарад обнаруживает незначительность, вторичность внешнего облика и поведения, поскольку во время маскарада допускается их несоответствие социальному статусу субъекта. …Предоставляемая маскарадом свобода выбора костюма и поведения дает возможность выглядеть и вести себя так, как невозможно в обычной жизни».

Ограничиваясь по возможности краткой цитатой, мы надеемся вернуться к материалу статьи в наших следующих заметках, посвященных теме маски у Цветаевой.

Отметим и еще один момент, о котором упоминалось в нашем блоге. Приводя рассуждения Цветаевой об аристократизме, мы обратили внимание на записи, соотносящие его с понятием героизма. Вот какое толкование этих записей предлагает Т. Барышникова:

«Кроме маскарадного кода важную роль в формировании этого плана играет противопоставление духовного и материального, бытийного и бытового, «неба» и «хлеба». В восприятии М. Цветаевой именно послереволюционное время, когда «мелочи быта возвысились до обряда», доказало неограниченные возможности духа, став той «железной школой, из которой выйдут — герои» … Для понимания противопоставления «героев» и «негероев» значимым оказывается не столько иронически упомянутое в этой записи учение Ф. Ницше о сверхчеловеке, сколько собственное рассуждение М. Цветаевой об отличиях аристократизма и героизма».

Можно предположить, что «цветаевский» героизм, по выводам автора статьи, это — аристократизм духа, в противоположность  аристократизму тела. Заметим, что эти понятия нашли отражение в  книге Н. Бердяева ««О рабстве и свободе человека. Опыт персоналистической философии». Известно, что Цветаева была знакома с Бердяевым, могли быть ей известны и его философские работы. В дальнейшем мы предполагаем посвятить теме их отношений отдельную заметку.

Пока же вернемся к рассматриваемой статье. Т. Барышникова находит логичные объяснения причин того, что текст не состоялся:

…Возможно, работа над произведением была прекращена после переосмысления выбранной темы. Неслучайно после августа 1919 г. М. Цветаева уже не упоминает о нем, зато пишет о своем желании создать «Историю московского быта в 1919 г.» …Это намерение было реализовано в написанной, но опубликованной лишь фрагментарно книге «Земные приметы», созданной на основе дневниковых записей и вобравшей в себя мотивы неосуществленной статьи «Оправдание зла».

Стоит упомянуть и еще одну статью сборника, хотя она и не имеет явного отношения к заявленной теме. Зато речь в ней идет о новонайденных цветаевских текстах. С. Айдинян в статье «Аллеи дремали задумчивым сном…» Из ранней поэзии Марины Цветаевой: неизвестные фрагменты» обращается к тем страницам«Воспоминаний» А.И. Цветаевой, которые ко времени конференции еще не были опубликованы.

 «Воспоминания» Анастасии Цветаевой содержат немало золотых крупиц памяти. <…>  На страницах, не бывших в печати, находим ценнейшие свидетельства. Так, в 8-й части, в главе 6, где говорится о лете 1908 г. в Тарусе, обнаруживаются два фрагмента неизвестного юношеского стихотворения Марины Цветаевой. Интересно, что оно написано от лица мужчины. <…>

О чем же было это позабытое юношеское стихотворение Марины Цветаевой? Двое — он и она — едут верхом аллеями парка. Далее был не сохранившийся в памяти мемуариста стихотворный фрагмент, в котором содержался вопрос его к ней — «Вдвоем или снова одна?» Он предлагает ей быть «вдвоем». Следует объяснение, признание в любви. И, ответом, ее отказ — «Свобода дороже любви». Печален заключительный аккорд — герой едет по парку уже один. Они расстались.

<…> Импульс к написанию стихотворения дало, конечно, увлечение М. Цветаевой Петром Юркевичем, другом ее ранней юности, с которым они общались, катались на лошадях в имении семьи Юркевичей, Орловке. <…> М. Цветаева в ситуации с Юркевичем оказалась в роли пушкинской Татьяны, писавшей к Онегину. Надо отметить удивительную душевную тонкость и такт молодого Юркевича, который заключил письмо так: «Любящий Вас, преклоняющийся перед Вашей сложной, почти гениальной натурой и от души желающий Вам возможного счастья на земле».

Вот почему не осуществилось «вдвоем», вот почему она «снова одна».

Зато осуществилась публикация, хотя и много лет спустя. И таким образом еще одна страница жизненной и творческой биографии Цветаевой открылась широкому читателю.