Одним из интереснейших событий прошедшей конференции стал доклад Ю.И. Бродовской и Е. И. Лубянниковой «Черновые тетради М. И. Цветаевой 1919–1921 годов: несколько творческих историй». По моей просьбе авторы согласились рассказать о своей работе в нашем блоге. Ниже представлены фрагменты доклада и обсуждение некоторых затронутых тем.

 

В РГАЛИ началась подготовка аутентичных изданий черновых тетрадей Марины Цветаевой, в которых будет представлена полная расшифровка текстов с соблюдением графических особенностей автора и цветное факсимиле самих рукописей. В начале этого года была завершена работа над первым томом черновых, или творческих тетрадей.

В первый том вошли самые ранние из сохранившихся рабочих тетрадей Цветаевой — две тетради 1919–1921 годов. Они содержат черновые и полубеловые варианты пьес «Приключение», «Фортуна», «Каменный Ангел», «Конец Казановы» (позже переименованной в «Феникс»), а также ряда стихотворений, преимущественно известных в составе циклов «Комедьянт», «Памяти А. А. Стаховича», «Стихи к Сонечке», и прозаических записей.

«Полное воспроизведение всех текстов тетради от начала до конца», как сообщают авторы доклада, дает возможность выявить смыслы, «которые могут возникать на границах различных текстов, стоящих рядом в тетради, и позволять нам увидеть разные произведения фактически как варианты развития единого или близкого замысла-инварианта».  

…Цветаева пишет пьесы, что называется, «на одном дыхании»: создание «Приключения» занимает около месяца, в день окончания «Приключения» сразу же начата «Фортуна» — закончена через 20 дней

И. Б.: — Не значит ли это, что замысел «Фортуны» уже сложился к концу работы над «Приключением» или еще раньше?

Ю. Б.: — О сложившемся замысле достаточно ясно свидетельствует план пьесы от 10 января 1919 года.

…автор сосредоточен, главным образом, на работе с текстом, как то: поиск нужного варианта, сокращение или, наоборот, расширение определенных фрагментов. <…> корректируются  лишь некоторые детали или второстепенные линии, например, в черновой версии «Конца Казановы» Франциска собирается подарить Казанове украденное ею из оружейной залы памятное копье Валленштейна — в окончательном тексте пьесы эта линия отсутствует.

И.Б.: — А что это за копье, и как Вы думаете, почему оно исчезло?

Ю. Б.: — Копье не исчезло, оно осталось в окончательном тексте:

«Что нынче в оружейном зале

Сиятельным гостям копье,

Святую память Валленштейна,

Не я показывал — вам тайна,

Быть может?»

Можно предположить, почему исчезла линия: копье — символ воинской доблести, которую воплощал прославленный полководец Валленштейн.  Казанова, при всей  большой личной храбрости и участии в дуэлях, все же не воин, и такой атрибут, как копье Валленштейна, с его образом не сочетается.

Основную часть доклада составляет подробный рассказ о работе над пьесой «Каменный Ангел». Работа исследователей открыла немало поворотов авторской мысли, поставила немало вопросов, которые еще предстоит решить. Остановимся на одном примере.

…в тетради представлена первичная запись нового произведения с заголовком «Колодец святого Ангела (Семь писем)» — произведения весьма для нас загадочного. Эта запись включает в себя прозаический фрагмент, который начинается так: «Итак, решено: мы будем любить друг друга ангельской любовью. Ангелы бесстрастны и бесполезны. Вы бесстрастны, я бесполезна, мы встретились у колодца Святого Ангела… в субботний, блаженный, ангельский час». Трудно судить по единичной записи, что́ перед нами по жанру — черновик ли это одного из семи заявленных писем и сводился ли авторский замысел к созданию эпистолярной новеллы на основе реальных (на сегодняшний день несохранившихся) писем, как, например, много позже, это было ею реализовано в «Девяти письмах…» («Флорентийские ночи»).

И.Б.: — То есть можно осторожно предположить, что перед нами — первый проблеск такого замысла?

Ю.Б.: — Этот вопрос остается дискуссионным.

Ход дальнейшей работы над пьесой испытал множество перипетий. Кардинально изменился состав героев и сама интрига. На эволюции авторского замысла сказывались внешние влияния, как интертекстуальные — например, образ героини пьесы П. Антокольского, — так и реальные: смерть А. А. Стаховича, личное знакомство с Софьей Голлидей, которое увело авторское воображение в новый драматургический замысел… Рассказ об этих поворотах — не менее увлекательное чтение, чем сама пьеса «Каменный Ангел».

Не все находки исследователей нашли отражение в докладе на конференции и в нашем обзоре. Нет сомнений, что публикация работы Ю. И. Бродовской и Е. И Лубянниковой  станет новым важным вкладом в историю цветаевских текстов. Будем ждать выхода первого тома «Черновых тетрадей», новых рассказов и новых открытий.