В главе книги М. Белкиной «Скрещение судеб», посвященной судьбе Георгия Эфрона, говорится об обстоятельствах его приезда в Ташкент:

 

 

 

Измаил Музафаров, соученик Мура по ташкентской школе, ошибся, сказав, что в первых числах октября 1941 года в десятом классе 64-й школы на улице Жуковского появился Жора Эфрон, которого сразу же окрестили Печориным… Мур мог появиться в школе только в ноябре, да и то не в первых числах (Белкина: 345)

Популярная форма издания позволила привести сообщение без ссылки на источник. Эту информацию Белкина почерпнула из книги

«Ташкентские мальчишки», выпущенной в 1978 году в Ташкенте (Бережных, Лапина). В предисловии раскрываются  истоки этого проекта:

Два ташкентских журналиста Лия Тимофеевна Бережных и Вера Витальевна Лапина поставили перед собой благородную цель — воскресить в памяти народной бессмертные подвиги ташкентских юношей, любовно ими названных «мальчишками», в годы Великой Отечественной войны (Бережных, Лапина: 3)

Сама книга в течение сорока лет ее существования, судя по отсутствию ссылок, оставалась за рамками исследовательского интереса. Приводимые в ней факты не обнаруживаются в научной литературе, не упоминают ее и публикации дневников и писем Г. Эфрона. Книга указывается лишь в издании Дома-музея Цветаевой «М.И. Цветаева. Материалы к библиографии», вышедшем в 2013 г. А недавно ее электронная копия была обнаружена в сети Вадимом Маневичем и Инной Юдиной, за что приношу им большую благодарность.

Ценность этой книги многообразна.

В ней, очевидно, впервые — и раньше появления книги Белкиной (первое издание «Скрещения судеб» вышло в 1988 г.) — рассказывается о ташкентском периоде жизни Мура. Посвященная ему глава небольшая,  но весьма информативная. Поскольку теперь все желающие могут ознакомиться со сканом книги, то не стоит цитировать приводимые факты, свидетельства современников и выводы авторов. Стоит, однако, отметить, что включение в книгу рассказа о Георгии Эфроне в те годы требовало определенной смелости, ибо имя Цветаевой и всего, что с ней связано,  еще оставалось в разряде полузапретных тем и подобные материалы исключались из публикаций — о чем будет сказано ниже. Может быть, именно «провинциальность» издания, осуществленного вдали от столичного цензорского ока,  уберегла его от неприятностей такого рода…

Но есть необходимость сказать еще об одном свидетельстве ценности книги: в ней приводятся фрагменты переписки А.С. Эфрон с непосредственным свидетелем ташкентской поры Мура — И.И. Музафаровым:

Измаил Ибрагимович достал из стола пачку писем. Это письма ныне покойной Ариадны Сергеевны Эфрон — родной сестры Георгия. В одном из них сказано: «Милый Измаил — Исмук! Спасибо сердечное за письмо. Мур вспоминает Вас не раз в своем дневнике ташкентских лет, вспоминает наравне с Алексеем Толстым. В частности, пишет о том, что в вашей семье частенько подкармливали его в то несытное время и вообще помогали существовать. Спасибо вам за это…»

— В первых числах июня 1942 года мы закончили 9-й класс,— продолжает Измаил Музафарович,— Мур уехал в Москву. Долго ничего я не знал о друге юности. Только через много лет в одной из статей, посвященных Марине Цветаевой, прочитал такую фразу: «А ее любимый сын Мур погиб на фронте в 1944 году.»

Позже Ариадна Сергеевна писала Музафарову: «Милый Измаил! Мур погиб в июле 1944 в Латвии, около Даугавпилса. Удалось получить сведения о том, что он был ранен 8 июля и направлен в медсанбат, по-видимому, рана была смертельной».

А вот еще строки из письма Ариадны Сергеевны Измаилу Музафаровичу: «Внешне Мур походил не на отца, а на мать, а внутренне был как-то «сам по себе», хотя и унаследовал одаренность обоих родителей. Уцелели его дневники и письма, которые он успел написать, и пачка рисунков — грустные доказательства его способностей. Нынешним летом среди работ, связанных с архивом матери, который я готовлю для передачи государству на вечное хранение, я занималась приведением в порядок писем брата. И вновь и вновь поражалась взрослому их уму, общей одаренности, культуре.

Еще раз — великое спасибо за добрую память о нашем чудесном 19-летнем мальчике…» (Бережных, Лапина: 37-38).

И об этих письмах Ариадны Сергеевны до сих пор информации не попадалось. Вероятно, переписка шла в последние месяцы ее жизни: в РГАЛИ хранится письмо к ней от И. Музафарова от 5 апреля 1974 г. (РГАЛИ, ф. 1190, оп. 3, ед. хр. 420). Как раз в это время она завершала работу над второй частью воспоминаний. Возможно, что обмен письмами был связан с этой работой, и, может быть, как раз на это письмо и отвечает Ариадна Сергеевна в цитируемом фрагменте.

О том, каким трудным был путь к истине о последних днях жизни Георгия Эфрона, свидетельствует приводимая версия о его гибели «в Латвии, около Даугавпилса» — возможно, так чья-то память трансформировала названия, принадлежащие белорусской земле. Можно лишь догадываться, сколько слухов доходило до Ариадны Сергеевны в таком же искаженном виде.

То, что переписка была достаточно интенсивной, доказывают слова о «пачке писем» в руках Измаила Ибрагимовича Музафарова. В каталоге РГАЛИ числится 5 его собственных писем, последнее из которых было написано из Ташкента 29 декабря  1974 г.

За день до написания этого письма, 28 декабря, А.С. с горечью сообщала В.Н.Орлову:

Материал о Муре, уже подписанный в мартовский номер «Юности» зам. редактора, в последнюю минуту зарезан Полевым, почему — не знаю, не знает и автор. Я «почему-то» ужасно огорчилась. Жаль до настоящих слез стало мальчика, неизвестного солдатика, маминого Мура, было ожившего, было приблизившегося к своим нынешним сверстникам. А Полевой <…> впихнул обратно; в многотерпеливую и многоприемлющую российскую землю (Эфрон  2: 405)

Конечно, и это известие не могло не отозваться в переписке с И. Музафаровым. И нет сомнений, что ташкентский корреспондент А.С. принял близко к сердцу печальную новость. Во всяком случае, можно предположить, что он стремился «приблизить к нынешним сверстникам» своего соученика, и этим объясняются его контакты с составителями книги «Ташкентские мальчишки». В предисловии говорится:

Три года шел сбор материала…, и по мере его нахождения на страницах газеты «Вечерний Ташкент» появлялись очерки о наших земляках, погибших за счастье живущих. …Такой огромный интерес к теме навел Л. Бережных и В. Лапину на мысль о создании этой книги. Авторы ее буквально по крупице собирали материалы о жизни и гибели «мальчишек» и возвращали все собранное опять к жизни… И то, что книгу о мальчиках пятнадцати национальностей помогали писать красные следопыты, читатели «Вечернего Ташкента», родные и близкие, одноклассники, однокурсники их — симптоматично. (Бережных, Лапина: 3)

Книга была подписана к печати 20 февраля 1978 года. Следовательно, готовилась она не позднее 1977 года, а начало работы можно отнести к 1974 году. Возможно, что газетные публикации имеют связь с перепиской А. Эфрон и И. Музафарова. Можно лишь пожалеть, что кончина Ариадны Сергеевны в 1975 году лишила ее радости увидеть очерк о брате в ташкентской книжке.

Нельзя не пожалеть и о том, что многолетняя неизвестность книги не дала возможность своевременно установить контакты с владельцами писем Ариадны Сергеевны. Но обращение к каталогу РГАЛИ убеждает в том, что по крайней мере письма ее ташкентского адресата переданы на хранение и ждут своих исследователей.

Сам рассказ о Георгии Эфроне сегодня уже не выглядит новостью: основную массу информации о нем ввела в оборот книга М. Белкиной. Но есть смысл дополнить и уточнить изложенные в очерке факты — что мы постараемся сделать в свое время.

ЛИТЕРАТУРА

1. Белкина — Белкина М.И. Скрещение судеб:Попытка Цветаевой, двух последних лет ее жизни. Попытка времени, людей, обстоятельств.-2-е изд., перераб. и доп.-М. :Благовест:Рудомино ,1992
2. Бережных, Лапина — Бережных Л., Лапина В. Ташкентские мальчишки.— Т.: «Еш гвардия», 1978.
3. Эфрон 2 — Эфрон А. С. История жизни, история души: В 3 т. Т. 2. Письма 1955–1975 / Сост., подгот. текста, подгот. ил., примеч. Р.Б. Вальбе. — Москва: Возвращение, 2008.