Мы продолжаем тему, начатую в одной из предыдущих заметок: изучение эпистолярного наследия Ариадны Сергеевны Эфрон.

В качестве исходной гипотезы мы предположили, что письма А.С. — не «нечто, имеющее отношение к литературе», а сама литература, в самостоятельном и уникальном проявлении.

Для того, чтобы разобраться в этом вопросе, прежде всего необходимо определиться с базовыми понятиями. Что такое литературный эпистолярий и чем он отличается от нелитературного?

Этот вопрос оказывается настолько же  интересным, насколько непростым, прежде всего по части терминологических и методических источников. Филологическая наука уделяет теоретическим аспектам эпистолярия не слишком много внимания. Тем не менее по этому вопросу существует весьма серьезная работа, тем более близкая нашей теме, что в центре внимания исследователя находилась переписка М. И. Цветаевой. Мы говорим о монографии Н. Боткиной «Особенности структуры повествования в письмах: эпистолярий Марины  Цветаевой». Автор, рассматривая письма как частный случай автобиографических текстов, основывает свои гипотезы на том, что такие тексты

«находятся на границе быта и литературы. С одной стороны, предполагается изложение фактов имевших место в действительности, с другой – само изложение истории представляет собой литературный акт, который также является частью биографии пишущего»  (Боткина: 176).

Такая установка позволила выявить и описать факторы, определяющие письма Цветаевой как литературные тексты:

«Предлагаемая модель анализа форм и приемов литературности исследует этикетные элементы писем <…>  приветствие <…>, прощание, просьбу, благодарность. Также анализируется рефлексия автобиографического акта, фиксирующая настоящее время письма» (Боткина 177-178).

Автор выявляет типы переписки Цветаевой и анализирует особенности проявления литературных факторов в зависимости от типа адресата.

В работе разъясняется такой необходимый фактор литературности, как рефлексия самого акта письма, т.е. отражение в письме авторского управления процессом:

«Рефлексия акта письма в эпистолярных романах повторяет структуру ремарок пьесы, которую инсценируют переименованные адресаты: Цветаева конструирует мизансцены, разыгрываемые корреспондентами, задает систему пауз и регистр интонаций» (Боткина: 179)

Вывод автора содержит положения, важные для цели наших заметок:

«Таким образом, все типы переписки Цветаевой обладают чертами литературности, а способ подключения литературного регистра зависит от адресата. Адресат обуславливает, какой тип связи писем с литературным пространством/полем будет задействован. Эпистолярий Цветаевой приобретает признаки литературности через (1) диалог писем с литературными текстами авторов разных эпох, (2) соотношение писем с литературными текстами самой Цветаевой, (3) отсылку к внетекстовым событиям литературного сообщества и иерархическим битвами внутри литературного поля, (4) сочетание слов, обусловленное «теснотой стихового ряда». Так, в любовной переписке разыгрываются литературные сюжеты, деловая переписка подключается к литературному творчеству Цветаевой как сопутствующий ему текст, а для бытовой переписки является важным изменения институционального статуса женщины-автора» (Боткина: 181).

Эти выводы мы попытаемся рассмотреть на примере  эпистолярных текстов Ариадны Сергеевны Эфрон. Они, по нашему мнению, приложимы к ним не только потому, что отвечают объективным законам литературного эпистолярия, но и потому, что мать, владевшая этими законами на высшем уровне, влияла и не могла не повлиять на тексты, составлявшиеся рукой ее дочери.

По признанию самой Ариадны Сергеевны, едва она научилась писать, как по настоянию матери начала вести дневник, то есть создавать автобиографический текст:

«Марина выучила меня читать — бегло и достаточно осмысленно — к четырем годам, писать — к пяти, а вести дневниковые записи — более или менее связно и вполне (по старому правописанию) грамотно — к шести-семи годам» (Эфрон: 61).

Шесть-семь лет Але было в 1918-1919 годах. Первое же свое письмо она написала отцу еще 7/20 апреля 1915 г., не имея и трех лет от роду — правда, еще рукой матери: Аля диктовала слова, которые М.И. переносила на бумагу:

«Письмо к С<ереже>

От меня для папы такое большое дерево,— я тебе словами сказала.

Папа (дальше?) мама дерево напишет другое, а дальше другое мама напишет. Мама написала деревья. Значит, мама написала еше дерево.— Папа будет читать, так что невероятно.—

Милый папа, мама написала дерево и еще напишет.

Милый папа, ты меня любишь. Милый папа, пишу тебе письмо, я говорю про папу.

Милый папа, я сегодня гуляла уже и не видела никого, я была у себя дома, а мама ушла и больше ее нету — и так гуляла с ботиками, с калошами,— со мной утром гуляла.

Милый Лев, я пойду одна и получу — знаешь что? — свои бусы, а папа скажет: «очень хорошие».

— Мама написала еще дерево, и еще дерево, и еще дерево.

Милый Лев, я подарила тебе бусы, а ты померил и мне надел. Лев давал мне хлеба с маслом, а я ничего не говорила,— ни спасибо, ничего.

Папа, ты расскажи мне сказки. Я у Льва спрошу хлеба с маслом, а Лев скажет: хорошо. Я буду пить чай и дам тебе хлеба с маслом» (НЗК1: 100-101).

Милый детский лепет лучше всяких взрослых слов сообщает отцу, как пробуждающееся сознание его ребенка отражает жизнь окружающего мира. И в этом «доисторическом» тексте, создававшемся при активном участии матери,  уже обнаруживаются те формы, которые определяют литературность цветаевского эпистолярия: этикетные формулы «Милый папа», «Милый Лев», просьбу «ты расскажи мне сказки» и даже зачатки рефлексии: «пишу тебе письмо»…

Так формировалась модель, воспроизводящая в новом авторском исполнении  установки, характерные для эпистолярия в целом и цветаевского эпистолярия в частности. Именно к этому времени можно отнести начало реального, сознательно направляемого процесса эпистолярного творчества Ариадны Сергеевны Эфрон. Процесс, который продолжался 60 лет.

Продолжение следует.

ЛИТЕРАТУРА

1. Боткина — Боткина Н. Особенности структуры повествования в письмах: эпистолярий Марины  Цветаевой. Доктор. дисс. филология. Вильнюс, 2011
2. НЗК 1 — Цветаева М. Неизданное. Записные книжки: В 2 т. Т. 1: 1913–1919 / Подгот. текста, предисл. и примеч. Е. Б. Коркиной и М. Г. Крутиковой. М., 2000
3. Эфрон — Эфрон А. О Марине Цветаевой: Воспоминания дочери. М.: Советский писатель, 1989