1936-1937 годы можно назвать последним периодом стабильности в жизни Цветаевой. Семейные конфликты утратили первоначальную остроту, бытовые проблемы стали менее мучительными, забота о хлебе насущном уже не заглушала душевные и творческие порывы. Причины этой ситуации хорошо освещены в биографиях поэта, и мы не будем на них останавливаться. Глядя из будущего, мы знаем, что это было затишье перед бурей, но Цветаева не знала, что ее ждет, могла лишь предощущать грядущие бедствия.

Лето 1935 года, проведенное в Фавьере, принесло Цветаевой, как обычно, немало личных огорчений, но и дало много новых впечатлений. В воспоминаниях Г. Родионовой описываются долгие совместные походы по окрестностям. Интонации, звучащие в письме, написанном по итогам фавьерского пребывания, разительно отличаются от тех, которыми были наполнены письма первого месяца:

Творческий взлет 1934 года продолжался и в следующем году. В общем-то этот период представляется вершиной, полным расцветом поэтического гения Цветаевой — и по зрелости мастерства, и по плодотворности самореализации —  даже с учетом всех обстоятельств, ограничивавших масштабы и интенсивность его проявления.

Предыдущий год, подобно 1926 году, завершился личным ударом: